Румынский еврей, он взял себе звучный псевдоним - Макс Нордау. Публицист-культуролог и врач-психиатр, ученик и поклонник Ломброзо, он смотрел на искусство fin de siйcle как на огромную больницу. А на художников - как на пациентов. Нордау ставил им в сущности один диагноз - вырождение.
Да, руководствуясь клиническим опытом, он ставил диагноз властителям дум, полагая их не идеалом, но идолами. Высоко ценя силу слова, сокрушался о том, что оно "вносит в сознание людей гораздо больше мрака, чем света". Он апеллировал к некому нормальному, здоровому человеку, который "в состоянии выработать из своих непосредственных впечатлений ясные представления и понять истинные соотношения между ними". Оглядываясь окрест, здоровых людей он, кажется, не находил.
Прерафаэлитов он воспринимал как мистиков с явно выраженными симптомами слабоумия и истерии. Символистов - как психопатов, не способных к какому-либо систематическому труду. Расплывчатость, неопределенность, туманность мыслей и чувствований, сопровождающиеся болезненным эротизмом, - вот симптомы, указывающие на то, что художник страдает психическим расстройством. И ладно бы болел себе дома, в одиночку. Так нет - несет свою болезнь другим, заражает общество...
Он противопоставлял Толстого - Тургеневу, "у которого нет лишнего слова". Граф же, будучи психопатом-мистиком, "многословен, теряется в частностях, из которых (...) не всегда умеет выделить необходимое, отбросив лишнее (...). Основная мысль неясна или вовсе не существует". (Романы Толстого похожи на картины прерафаэлитов - одно из остроумных наблюдений этого психиатра). Мания сомнений, владевшая Толстым, - психоз, свойственный исключительно выродившимся субъектам. Отмечает Нордау и патологию отношения Толстого к женщине. Ибо нормальный человек не может испытывать к женщине страх или отвращение, когда его "эротическое возбуждение успокоено".
Вагнер - скопище психопатий. Мания преследования, вера в еврейский заговор, направленный против его опер; горделивое помешательство; страсть к протесту и противоречию; графомания; бессвязность; непоследовательность; склонность к глупым остротам; эротомания и т.п. Десять томов сочинений - это "шаткие, туманные представления мистически впечатлительного психопата"...
Золя, подобно любому психопату, чужд всему миру. Он смотрит не на природу и людей, а только на собственное Я. Его натурализм не имеет ничего общего с природой и действительностью; это просто культивирование пессимизма и порнографии. А его склонность к языку воров, сутенеров и т.д. - это (как учил Ломброзо!) один из характерных признаков вырождения у прирожденных преступников. О Ницше и говорить нечего!
Идеи Нордау не столь экстравагантны, как может показаться на первый взгляд. Когда-то я делала обзор книг для газеты "Семья", по принципу "советуем прочитать". И мне приходили письма из зоны с просьбой прислать хоть какие книги. Выбирать было трудно. Я смотрела на стеллажи и прикидывала, понимая, что текст должен быть таким, чтобы несчастный сиделец прочитал - и душа его освежилась. Одну за другой перебирала я книги любимых или мною чтимых современников и чувствовала - все не то, не та энергетика. Единственное, на чем остановилась без колебаний, - двухтомник Фазиля Искандера. Такие дела.
Нордау считают позитивистом. Может быть, так оно и есть. Во всяком случае он всегда искал норму, здоровье. Ибо, как сказал поэт: "Болящий дух врачует песнопенье..."
Но сам он, по-видимому, страдал от тех же хворей, которые столь явственно видел в художниках и столь яростно отвергал. По крайней мере один симптом - графомания - налицо. Только в России в 1902 году было издано 12 томов его сочинений. Так он старался избавиться от болезни конца века - меланхолии.
Прогноз Нордау на будущее, то есть на наше время, тоже выглядит болезненным. Он пугает: в каждом большом городе будет клуб самоубийств, а также клубы взаимного убийства. Вместо трактиров возникнут заведения потребителей эфира, хлорала и гашиша. Появятся новые профессии: например, "впрыскиватели морфина и кокаина" или люди, успокаивающие "энергетическим поддакиванием" тех, кто страдает манией сомнения. Усилится и распространится половая психопатия. Извращенцы проведут закон, разрешающий лицам одного пола вступать в брак. Убийство из сладострастья будет признаваться болезнью...
Впрочем, Нордау не чужд и своеобразного оптимизма, полагая, что ввиду всеобщей нервной раздражительности закон о печати строжайше запретит газетам сообщать подробности об убийствах и самоубийствах...
Более того, перечислив все сомнительные прелести жизни в конце ХХ века, он неожиданно выражает уверенность в том, что психопаты проиграют борьбу за существование нормальным людям. И конец ХХ столетия "увидит новое поколение, которому без вреда можно будет прочитывать ежедневно дюжину громадных газет, ежеминутно откликаться на призы телефона и находиться в общении с десятью тысячами знакомых, товарищей, друзей". Etc.
Историческая симметрия - вещь далеко не бесполезная. О, если бы мы умели воспользоваться опытом этого прекраснодушного психиатра, так ценившего искусство!